— Давай еще разок, — попросила Марсия.
— Давай, — вздохнув, согласился Ларри.
Появилось прежнее изображение. Нет, не прежнее. Что за чертовщина! Люсьен не закричал: «Оглянись!», а, тревожно всматриваясь Ларри через плечо, быстро подбежал к нему.
Ларри обернулся — харонцы были на месте. И тут ему в голову пришла сумасшедшая идея. Господи, только бы оператор не растерялся и подыграл ему.
Ларри медленно поднял свои металлические руки, как бы защищая Люсьена.
— Стоять! — крикнул он. — А ну брысь отсюда! И чтобы больше я вас здесь не видел!
Оператор все понял, молодчина! Харонцы, стараясь опередить друг друга, толкаясь, покатили прочь, они попросту в панике бежали с поля боя. Через несколько мгновений их и след простыл. А вместе с ними из души Ларри навсегда исчез страх.
Где же Люсьен? Да вот он! Широко улыбнувшись, Ларри подошел к нему. Их взгляды встретились.
— Лар-ри? — непослушным языком произнес Люсьен. — Лар-ри, это ты?
16. Единственный способ
Суть Движения Обнаженного Пурпура пересказать почти невозможно. Сам термин «движение» не слишком удачен, поскольку означает группу людей, объединенных определенной целью, хотя число пурпуристов в прежние времена достигало многих миллионов, вряд ли их действия были целенаправленными. Я думаю, что, говоря о пурпуристах, следует говорить лишь о смысле их притязаний.
Обнаженный Пурпур — название довольно точное. Разденьтесь догола, вымажьтесь в красное и в таком виде появитесь перед нормальными людьми — вот квинтэссенция этой идеологии. Результат очевиден: нормальные люди будут шокированы. На достижение этого результата направлено и все остальное: и воинственно-непримиримое отрицание принятых норм поведения, и намеренно темный язык… Таким образом пурпуристы стремились взломать систему социальных стереотипов, заставить людей взглянуть на мир по-новому. Конечно, в целом это была полезная и социально оправданная практика. И все-таки пурпуристы зашли слишком далеко, они стали типично пародийными персонажами.
…В катастрофе погибли почти все орбитальные поселения. Уцелел только ОбнаПур. Принято считать, что им просто повезло, но я склонен думать, что не все так просто. Кто еще, кроме пурпуристов, решился бы перейти на столь близкую к черной дыре орбиту?
Доктор Саймон Рафаэль, первый директор Института гравитационных исследований. «Мемуары». Плутон, 2429 (опубликованы посмертно).
МУЛЬТИСИСТЕМА. ОбнаПур
— Первое подшлепывает, — сообщил Грязнюхо Шоколет, наблюдая приближение харонского чего-то .
— Спасибо, Шок, но они молчат, паразиты, — проворчала Всевидящее Око, с раздражением глядя в иллюминатор. — Я их тоже вижу.
— Не повредило бы и ляпнуть о себе, — отозвался Шоколет.
— А не фиолетово ли она к нам летит? — спросил Шаблон Огайо. — В иное время все кажется довольно странным. Кроме как тебе, Шоко.
— А то, — удовлетворенно отозвался Шоколет.
— Хватит пищать, парнишки, — недовольно произнесла Всевидящее Око, колдуя над приборами. Еще Грязнюхо воняет, как козел. Впрочем, эта вонь была его визитной карточкой. Вонь еще можно пережить, но вонь с болтовней — это уже слишком. — Катитесь куда-нибудь отсюда, — буркнула она. — Иллюминаторов у нас хватает.
— Все, затыкаемся, — добродушно сказал Огайо.
Положим, Огайо-то ей не мешает. В конце концов он и право имеет — как-никак первое лицо в ОбнаПуре. Но какого черта он притащил с собой этого вонючку? Может быть, сегодня Лиловый праздник? Всевидящее Око знала, что праздник будет на этой неделе, но не удосужилась посмотреть в календаре, когда именно.
В компьютере не было сведений об этой штуковине, что очень ее раздражало. Она, как дура, таращилась в телескоп, пытаясь понять, чего хочет от них этот громадный пришелец.
Он не был похож на ОРИ, которые Всевидящее Око видела раньше. Большинство из них представляло собой цилиндры темно-серого цвета, напоминавшие толстые сигары. Этот же был скорее ослепительно-белым параллелепипедом, по размеру раз в двадцать превосходящим самый большой из известных ОРИ. Да еще с клещевидными захватами. В общем, коробка из-под обуви, только здоровущая и с конечностями. И он был не один. За ним маячило штук пятнадцать точно таких же коробок.
Зависнув ненадолго внутри Кольца, странный харонец вдруг стремительно бросился прямо на «обод». «Неужели будет таранить? — Око затаила дыхание. — Тогда ОбнаПуру конец, обломки Кольца оставят от него мокрое место».
Коробка резко затормозила, когда до Кольца оставалось меньше сотни метров. Прицепившись к нему при помощи захватов, харонец подтянулся и закрепился на внутренней поверхности.
— Что это значит? — требовательно спросил Шоколет.
— Не знаю. Подождем других, — ответила Око. — На мой взгляд, это нам первый звонок.
Земля. Гвиана, Атлантическое побережье. Космопорт Куру
Бокс предстартовой подготовки представлял собой лишенную окон коробку унылого серого цвета. Бокс старательно дезинфицировали, но справиться с плесенью не могли — сырость побеждала. Кондиционеры, включенные на полную мощность, не помогали измученным людям — в тропиках круглый год стоит влажная жара, а экватор всего на несколько сотен километров южнее. Каждый раз, выходя на улицу, Жанна словно врезалась в стену. Она, как выброшенная на сушу рыба, хватала воздух широко открытым ртом и плелась по своим делам.
Жанна, Уолли и Соколов сидели по одну сторону шаткого стола с высохшими пятнами пролитого чая. Перед ними лежала кипа бумаг. Контраст с шикарным кабинетом Бернхардта, где они две недели назад ели кексы, бросался в глаза.
Офицер Бэйли из Центра управления сидел по другую сторону стола. Измятый комбинезон вполне соответствовал его усталому, давно небритому лицу. Невысокий и сутуловатый человек, на вид очень нездоровый, он то и дело затягивался страшно вонючей сигаретой. Жанна глядела на него с материнской жалостью.
— Ладно, — сказал он, отхлебнув кофе. — К черту эти штуки, я в них ни бельмеса не понимаю. Объясню вам все на нормальном человеческом языке, хорошо?
Уолли согласно кивнул. Бэйли почесал нос и начал:
— Если в двух словах, то мы отправляем в ОбнаПур большой груз. Планируем посылать по пятнадцать тяжелых транспортов ежедневно в течение трех недель. Если раздобудем небольшие корабли — они полетят туда же. Сгодится все.
— Потери, по расчетам, что-то около тридцати процентов, не так ли? — спросил Соколов таким тоном, словно его интересовала цена лука на рынке, а не вероятность собственной гибели.
— Хуже, — неохотно ответил Бэйли. — ОРИ с каждым днем все больше наглеют. Но шансы прошмыгнуть в ОбнаПур гораздо выше, чем вероятность уцелеть в городе, если он подвергнется нападению. После первой же атаки от стартового комплекса ничего не останется, и тогда — прощай, космос. Другая опасность — сбитые ОРИ транспорты будут падать вниз, прямо на нас. Я думаю, нам хватит и одного такого подарка. В принципе следовало бы отправлять в космос только радиопрозрачные аппараты с активной радарной защитой, но тут уж не до жиру. Приходится работать с тем, что есть под рукой. Впрочем, могу вас немного успокоить. По ОРИ накоплен огромный материал, мы уже неплохо понимаем их логику. В частности, нам известны наиболее и наименее опасные траектории. Вас мы отправим по наименее опасной. Но не хочу лукавить, риск все равно велик. Если представить себе сферу с радиусом в 300.000 километров, центром которой является Земля, то любой объект больше двух метров в поперечнике, находящийся внутри этой сферы, может заинтересовать ОРИ. Чем это обычно кончается, вы знаете не хуже меня.
— Замечательно, — подытожила Жанна. — А почему бы вам не посадить нас в метровые капсулы?
— Мы изучали подобную возможность, — сказал Бэйли, — но такие модули будут слишком плотными объектами, и снабдить их приличной радарной защитой чрезвычайно трудно. К тому же в метровом модуле вам пришлось бы свернуться в такой клубок, что вы не вынесли бы стартовых перегрузок. По нашим расчетам, двухметровый корабль — это оптимум. Но предсказать, что им взбредет на ум, все равно невозможно.